Российский фольклорист Владимир Пропп занимался исследованием образа Бабы Яги в 30–40 годы ХХ века. Пропп называл Ягу «дарительницей», а её избушку «сторожевой заставой» на границе реального и ирреального миров. Действительно, у Бабы Яги чудесных вещей не счесть: шапка-невидимка, волшебные клубок и гребень, сапоги-скороходы, наливное яблочко на золотом блюдечке, а ещё скатерть-самобранка… И откуда Яга всё это брала? И почему дарила, не жалея?
Хранительницей границ загробного мира, проводником между мирами почитают Бабу Ягу. Её боятся, у неё ищут совета, с ней сражаются добрые молодцы, её опасаются колдуны и маги. Она то помогает попавшим в беду, то губит незадачливых путников. Откуда родом старая косматая ведьма с костяной ногой, одиноко живущая в ветхой избушке?
В мифологии древних славян Ягиня была дочерью бога Вия, могущественного правителя Серединного царства Нави. Нереально хороша была девушка, а также проницательна, обладала способностью проникать в потусторонний мир. Смелая и сильная красавица умела меч в руках держать. Когда отец решил выдать её замуж, поставила условие: станет женой только того воина, кто одолеет её в схватке. Победить своенравную красавицу смог только могущественный Велес. И ей по нраву пришёлся, словно судьбой был предначертан.
Так что замуж красотка Ягиня вышла за чародея и бунтаря Велеса, покровителя животноводства, знаний и мудрости. Но не сумела свекрови угодить, в дом пришла без приданого. К тому же слишком уж была любима своим мужем, а какой свекрови понравится сына да власть в доме делить?
Призадумалась властная женщина, присела на край расшитого серебром атласного покрывала, оглядела богато убранную горницу:
Чего ворчливой матери ждать от невестки, обладающей неземной красотой и сверхспособностями? Сын с этой красотки глаз не сводит, каждый взмах ресниц предугадать старается!
Решила свекровь устранить соперницу. Сын погорюет да другую найдёт, невелика печаль, дело-то молодое.
Как решила, так и сделала. Молодой муж— за порог, а свекровь — за снадобье. А нужно сказать, что свекровь у Ягини была необычной женщиной, знала нужные травы, умела лесным зверем или юркой мышкой обернуться, когда было надобно. Гневить матушку сам Велес не решался: скора была на расправу, яростна в гневе, словно смерч. Отправилась женщина за сильными травами, чтобы заморочить, одурманить, лишить соперницу сил хотя бы на время.
Юная Ягиня, ослеплённая нахлынувшими чувствами, о том даже не задумалась. У окна в горнице сидела, волосы гребнем расчесывала, жемчуга в косу вплетала, мужа ждала. Да размышляла, нужно ли попросить золотое яблочко на серебряном блюдечке суженого показать? И какие ещё диковинки себе в приданое сотворить, чтобы суровую свекровь задобрить? Скатерть-самобранку и сапоги-скороходы? Шапку-невидимку да волшебный клубок, что все стежки-дорожки знает и вывести на любую звериную тропу может?
А может, меч-кладенец, что владельцу силу и могущество даёт неимоверные? Да ещё кольцо с огненным камнем, что мёртвых оживляет, а врагов испепеляет.
Глянула Ягиня в пустой угол, бровью повела, рукой взмахнула, заветное слово вымолвила … — и стал в углу большой кованый по краям сундук, будто тут и был. Прошептала девушка старую молитву, призвала на помощь духов рода, силы небес, земли и суши, взяла в руки серебряное блюдечко с золотым яблочком:
Катись, яблочко, словно луна,
Появись, мил друг, с кем обручена,
Серебро, расступись,
Милый друг, покажись.
Засияло серебром блюдечко, заскользило золотое яблочко, расступилось серебро, словно туман. Сквозь него увидела девушка Велеса на коне среди воинов боевой дружины. Мчались всадники полем, спешили домой. Вот только не радостен был взгляд Велеса, словно тревожило его что-то… Загрустила и невеста, заметив печаль суженого, да вымолвила:
Покажи мне, яблочко, мою судьбу,
Рядом с суженым что найду?
Снова засветилось серебром блюдечко, заскользило яблочко кругами… Да пахнуло холодом на девицу, словно из подземелья. Сверкнули из темноты на Ягиню два острых глаза сквозь седые космы, словно обожгли лютым холодом…
Вздрогнула красавица, остановила яблочко. Не стала дальше смотреть. Решила не загадывать, пусть будет, что будет, но её судьба рядом с Велесом.
Подошла девушка к зеркалу, всмотрелась в свое отражение: косы шёлковые золотом отливают, до колен сбегают, мягкой волной ложатся. Глаза сияют лазурью, улыбка чарует, кожа словно светится. О чём печалиться такой красавице, если суженый домой спешит?
На окно к девушке птицы лесные слетаются, песни щебечут, цветы-ягоды приносят, чтобы печаль развеять, разлуку скоротать.
Свекровь даже засмотрелась на чарующую красоту: жемчуг мягким серебром в косе девушки сияет, но глаза её краше жемчуга, потому что светятся любовью и нежностью. И песни птиц, хорошо чувствующих настроение, страстью пронизаны. Лепестки цветов у ног красавицы, радость и счастье в её душе, любовь в сердце. Богиня, а не девушка!
Что же ты, деточка, в четырёх стенах сидишь, сердце мне рвёшь?
Оглянулась Ягиня, уронила гребень от неожиданности:
Кто здесь? Ах, это вы матушка! Ничего дурного не делаю, мужа поджидаю.
Видано ли дело в горнице такую красоту запереть. Я тут баньку истопила, духмяными травами воду заварила. Пойдем, душенька, париться, отдыхать, разговоры разговаривать да квас брусничный попивать. Чтобы муж застал дома мир да лад, а жену маслами и травами пахнущую, в баньке отдохнувшую!
Спасибо, матушка, хочу приданое своё вам показать, коли изволите.
Да я уж вижу сундук незнакомый в углу. Как он здесь оказался? Вроде никто не заносил.
Ах, матушка, пока вы почивали, я своих слуг попросила, они и принесли.
А где же слуги твои? Никого чужого в доме нет.
Так мои слуги в лесной чаще живут, а служат тем, кто их язык понимает.
Потемнела свекровь лицом от таких слов невестки, но виду не показывает:
Что же в сундуке твоём? Лесные грибы да ягоды? Что звери да птицы могут в сундук сложить?
Улыбнулась Ягиня, откинула крышку сундука. Глядит свекровка, а внутри старые сапоги потёртые, шапка старомодная, по краям мехом отороченная с высоким верхом, скатерть холщовая с вышивкой по краям, небольшие гусли, тяжёлый меч в ножнах да несколько клубков пряжи.
Ох, девица, боюсь, не порадуешь ты моего сына своим приданым. В нашей горнице скатерти побогаче будут, льняные, белёные, не холщовые. Сапоги мой сын носит щегольские, из телячьей кожи, да расшитые, а эти-то дед какой, видать, носил. Не станет мой сын за ним донашивать! И шапку такую не наденет! Тебе приданое от старой бабки досталось, разве красавицы и рукодельницы таким приданым похваляются перед свекровью? Вот разве что серебряное блюдечко с золотым яблочком дитё какое порадует! У нас-то вся посуда в доме из серебра да из золота. Пойдём, покажу, в какой ты дом попала, коли не уразумела до сих пор.
Не стала невестка перечить, поклонилась низко, улыбнулась неприметно и пошла по покоям вслед за суровой свекровью.
А дом-то каменный, добротный да просторный, с мощёным подворьем, где табун лошадей поместится. Широкая резная лестница ведёт к массивным двустворчатым дверям с коваными узорами по краям. Водит свекровь невестку из горницы в горницу, сундуки отпирает, на слуг покрикивает, да только девушка не ахает, не восхищается, виду не показывает, что краше палат прежде не видывала, будто персидские ковры у неё всегда под ногами лежали, да пила она всю жизнь из серебряных кубков, каменьями изукрашенных.
Свекровь от этого только пуще лицом мрачнеет. И всё нашёптывает что-то за спиной у девушки, всё приговаривает. Ягиня страх да тревогу чувствует, словно холод между лопаток пробегает. Достала из рукава узорный платочек, что Велес дарил, поднесла платок к губам, поцеловала, неприметно на окошко положила, весточку оставила:
От злого глаза схоронись,
Милу другу покажись!
Привела свекровь невестку в баню, в просторный предбанник с диванами да подушками для отдыха, с низким столиком для чаепития. Усадила Ягиню за стол и давай чаем потчевать, за разговорами подливать ей травяного настою в чашку. Девушка словно в дрёме: всё слышит, но сказать ничего не может, воля да силы её покидают постепенно, растекаясь по дорогим коврам и парчовым подушкам. А свекровь знай кружит вокруг неё, словно ястреб на охоте, гладит по спине, по плечам, да приговаривает:
Дрёмным мороком тебя заклинаю,
Жить как спать повелеваю,
Вольной воли лишаю,
Накладываю сорок оков,
Да будет так во веки веков!
И парить невестку свекровь взялась сама: на полку уложила, пучок травы под голову подсунула. От той травы у Ягини глаза слипаются. Словно спит она, но не спит. Всё слышит и видит, но ничего не чувствует: ни жара, ни озноба, ни пара, ни духа. Всё тело у невестки багровым стало, а свекровь знай пару поддаёт веником нахлестывает неподвижную девушку да приговаривает:
Пришла забрать, так уйдёшь ни с чем,
Моё мне отдашь насовсем,
Силу твою с волос соберу,
Красоту и стать велю потерять!
Забудешь, кого любила,
Забудешь, к кому приходила!
Дрёмным мороком тебя заклинаю,
На вечный сон обрекаю!
Накладываю сорок оков,
Да будет так во веки веков!
Повелела свекровь прикатить колоду дубовую, уложить в неё одурманенную невестку да отвезти в дальнее болото, за смородиновый лес, чтобы утопить в топи болотной. Слуги, еле живые от страха перед хозяином, чью жену они на погибель обрекли, да перед хозяйкой, которую не смели ослушаться, всё исполнили. Да только в последний момент сплоховали: колоду с высокого берега толкнули, всплеск услыхали, но не проверили. А та в болотную воду скатилась, но в кочках застряла, под воду не ушла.
Потому и нашел её Велес, когда дома молодой жены не сыскал, когда перепуганная служанка Ягини в ноги ему бросилась рассказала, что произошло. Велес служанку не дослушал, к матери поспешил, та отвечает:
Ничего не ведаю. А ты знай, кого в дом приводишь. Ты только за порог, а твоя молодая жена за зеркало, за наряды да из дома бежать. В хороводах ищи, а то, может, уже и за кого другого замуж вышла!
Не может такого быть, не верю!
Матери не веришь, а ласковым речам поверил! Говорила тебе, что не нашего поля она ягодка! Поперёк моего слова пошёл, стыд-позор нашёл!
Тебе бы только твоя власть и воля была! Если она ушла, то только потому что ты прогнала!
Оглянулся Велес по сторонам и увидел на окошке узорный платочек.
Её платок на окне, в твоей горнице она была, с тобой говорила!
Поверил Велес служанке, дослушал рассказ до конца, допытался у тех, кто колоду к дальнему болоту отвёз, с ними в дорогу отправился. Открыли колоду, а в ней одурманенная Ягиня спит, не просыпается! Закричал от горя Велес, обратился к Богам трёх царств, стал просить поведать, что с Ягиней, почему не просыпается? Как вернуть её к жизни?
Был ему ответ, что девушка не мертва и не жива, на границе жизни и смерти бродит душа её, но вернуть в мир живых её может только жертва: чтобы мир мёртвых назад вернул добычу, нужно чтобы кто-то из живых туда ушёл. Мать Велеса сильные заклятья наложила, иначе девушку уже не возвратить. Велес, услыхав это, долго не раздумывал:
Моя мать её погубила, мне и ответ держать! Без Ягини мне всё одно жизнь не мила!
Своим же мечом пронзил себе грудь и упал замертво. Слуги остолбенели, пошевелиться не могут, что делать не знают! Только смотрят, а бездыханная девушка в дубовой колоде вздохнула, кожа её порозовела, губы вздрогнули, ресницы затрепетали. Боги и вправду вернул её в мир живых, приняли жертву Велеса.
Скорбя о любимом, сокрушаясь о коварстве свекрови, осталась Ягиня жить отшельницей, охранять границы мира живых. Колоду, в которой её едва не похоронили, сделала своей ступой, сундук с приданым забрала с собой, жить стала в ветхой избушке среди лесной чащи. Ибо без Велеса умерла её душа, а иной жизни ей не нужно.
С тех пор Баба Яга помогает храбрецам, которые напоминают ей о Велесе, готовы сражаться за любовь, найти своих суженых, спасти их от заклятий и плена. Помогая добрым молодцам, она словно ненадолго возвращается к прежней жизни, в которой была вместе с любимым. Только в избушке на куриных ножках поняла Ягиня, что серебряное блюдечко показало ей когда-то её саму, но уже в новом облике, на границе жизни и смерти. Уже без любви в сердце, но живущую благодаря силе любви в сердце Велеса.
Одна из форм погребения у славян связана с возведением на столбе или на сваях «избы смерти», укрытия для души умершего, подобия избушки с крышей. Избушка считалась «порталом», местом соединения живого мира и мёртвого. Здесь душа чувствовала себя в безопасности, могла спокойно готовиться к переходу в мир мёртвых.
Избушки на курьих ножках в русских сказках берут свое начало не из фантазий сказочников, но из обычаев древних славян. И повернуты они к лесу передом, поскольку того древний обычай требовал, чтобы избежать влияния мира мертвых. А обитает в них Баба Яга, костяная нога, верно? И не просто обитает, но и управляет избушкой, «умным домом», сказали бы мы сегодня.
Одна нога у Яги костяная, потому что способна хозяйка леса путешествовать «между мирами»: одна её нога в мире мёртвых, вторая — в мире живых. Устрашающий внешний вид тоже неспроста. Бывшая несравненная красавица седыми космами, костяной ногой, сгорбленной спиной и крючковатым носом людей пугать стала, слабых да жадных отпугивать.
Вот ведь как бывает: с небес да на землю, из светлых хором да в болотную чащу, в ветхую избушку на вечное поселение между двумя мирами отправилась Богиня Ягиня, превратившись в Бабку Ёжку.
Что здесь правда, а что выдумка, о том судите сами.
Моё дело — миру поведать о красавице Ягине, о бесстрашном Велесе да о том, какую великую силу имеет любовь!
Будем благодарны за поддержку в развитии проекта! Сканируй картинку слева или делай тыц.
