Как заяц луну съел

Жили-были в одном лесу звери. И был у них, как водится, царь. Но царь был уже совсем старенький, без зубов, и ходил всё время с палочкой. Того и гляди помрёт. И тогда решили звери выбрать нового царя. Вот для этого собрались они на поляне и стали судить да рядить: кому править.

Первым вышел медведь, да как стукнет себя лапой в грудь, да как зарычит:

― Я самый большой, я самый сильный в лесу! Кому как не мне быть царём! А кто думает, что это не так, ― того я… г-м-м! ― и косолапый посмотрел на свою большую лапу.

Притихли звери. Здоров Михайло Потапыч, здоров. Тут уж ничего не скажешь. Молчат.

И волк вроде в цари набивался. И лиса хотела царицей стать. А теперь сидят, глядят на медвежью лапу и молчат. Никто слова поперёк не скажет. Ухмыльнулся медведь, лапой живот чешет.

― Ну, вот...― говорит, да только закончить не успел. На середину поляны заяц выскочил. Выскочил, да как заорёт:

― Это кто здесь царь?! Мишка что ли?! Косолапый? Да он ведь дурак. Его мамка в детстве уронила. Так он с тех пор не в себе! Я! Я буду царём!

Встал посредине полянки, молодцевато грудь выпятил. Приутихли звери сперва, опешили. А как заяц говорить кончил, засмеялись все, аж от хохота падают.

Ну ладно ещё волк. Ну, куда ни шло ― лиса. А то ведь заяц... Так, дребедень лесная. А пуще всех медведь хохочет. Посмеялся, посмеялся Михайло Потапыч и замолк. И звери тотчас притихли. Подошёл к зайцу медведь и важно так говорит:

― Да, уронила меня покойная моя мамаша раз головою об пол. Но я от этого только умнее стал. Тебе об этом в лесу любой скажет. Но если у тебя, косой, на этот счёт сомнения, то готов я с тобой состязаться. Пущай общество рассудит: кто из нас умный, а кто дурак.

А заяц-то совсем обнаглел.

― Я и так знаю, что ты дурак, ― говорит, ― а состязаться мне с тобой недосуг. Царём буду я, и никаких гвоздей. А если царём не выберете, я луну съем, ― сказал так и подпрыгнул, потому что зайцы ― народ честный, и когда врут ― всегда подпрыгивают.

― Да он врёт же, врёт! Глядите: подпрыгивает! ― загалдели звери.

― Никак нет! ― отрубил заяц, подпрыгнул ещё выше и покраснел.

Пуще прежнего засмеялись звери. А Михайло Потапыч прямо на зайца животом прёт:

― Я тебя, косой!

Заяц как сиганёт в кусты. А из кустов кричит:

― Погодите! Вы ещё меня попомните! Вы ещё ко мне на поклон придёте! ― крикнул и удрал в лес к зайчихе.

Посмеялись ещё маленько звери, потом крикнули царём медведя и разошлись по домам.

Долго ли, коротко ли ― только кончился летний день. Звёздочки по небу рассыпались. Луна выплывает.

Глянули звери: «Ах!» Луна-то и впрямь с одного боку маленько обгрызена.

«Ну, заяц!» ― только и могли сказать. Но не пошли к зайцу на поклон. Может, дескать, он ещё и одумается. Может, его Михайло Потапыч припугнёт. Или ещё как. Ну, в общем, обойдётся.

Но не обошлось. День проходит, второй, третий, а луна всё меньше и меньше.

Звери пригорюнились. Выборных к новому царю послали: «Помоги батюшка, без луны нам никак невозможно. Ночью все лбы порасшибаем».

А Михайло Потапыч одно твердит: «Гм да гм. Да я вот. Да я…»

А что «я», если от луны уже совсем маленький огрызок остался.

Делать нечего, прогнали медведя из царей. За зайцем нарочных послали. Пришел заяц, важный-преважный такой.

― Ну, что, ― говорит, ― я же вас предупреждал. Ладно, ладно. Так и быть. Буду я вашим царём и луну прежнюю верну. Уговорили. Но чтобы вы не забывались, стану луну иногда подгрызать. Очень она вкусная, мне понравилась.

Сказал так заяц и долго крепился, всё ушами прядал, а потом всё-таки не выдержал да к-а-а-к сиганёт вверх. Поглядели на него звери: «Ммд-а-а». Но делать нечего: без луны-то ведь не проживёшь.

Крикнули зайца царём и стали ждать, что с луной будет.

И действительно: прошло некоторое время, и луна прежней стала. Успокоились тогда все в лесу. Успокоились и потихонечку-полегонечку по-прежнему зажили, и неплохо зажили, даже к обгрызенной луне привыкли.

Словом, всё бы ничего, только насчёт нового царя ― не очень. Совсем забыл заяц про свои царские обязанности. По лесу сигает, каждому встречному-поперечному рассказывает, как он луну ест. Сперва вроде как стеснялись все, говорили:

― Ваше Царское Величество, пройдите в апартаменты, Вам здесь прыгать не к лицу.

А потом до того он всем надоел, что от него прятаться стали. Да и не знают теперь, верить ли косому или нет. Уж очень часто он подпрыгивает, когда рассказывает, а иногда даже краснеет. Очень стыдливый народ ― эти зайцы.