Сокровища мудрого филина

Случилось это давным-давно, когда мой дед под стол пешком ходил да молочные пузыри пускал, сидя на тёплой лежаночке у печи. В те времена младенцев в люльках-колыбельках качали, чтобы дитя уснуло. Длинную веревку привязывали одним концом к люльке, другим — к ноге матери, чтобы она могла у печи готовить, на стол собирать или посуду мыть да люльку покачивать.

Если младенец ночью завозился, закряхтел или заплакал, мать начинала легонько тянуть на себя верёвку и отпускать, покачивая колыбель. Днём годовалых малышей сажали на травку во дворе и подушками обкладывали, чтобы далеко не уползли. В крестьянских семьях с грудными детьми и рожь жать ходили: работали, привязав широкой пелёнкой младенца через плечо наискосок к груди или к спине, чтобы работать легче было. Дитя постарше сажали неподалёку, давали петушка на палочке, пряник или корочку хлеба, чтобы не плакал. 

Спать укладывали в стог сена неподалёку. Няньку приставляли, старшую сестру или брата, чтобы присматривали, если мать работой занята. Старшие девочки часто нанимались в няньки в другие семьи, лет с 9–10 помогали по дому, мальчики гусей или уток пасли, за хворостом в лес, за водой к роднику или колодцу ходили, огород пололи да всякую домашнюю работу делали.

В те стародавние времена жила в большом селе вдова с двумя дочками. Жили они бедно, но дружно недалеко от леса на краю села. За любую работу брались летом да осенью, потому как отец девочек три года назад сильно простудился зимой на охоте и вскоре умер, оставив жену вдовой, а детей сиротами. Марья, хоть и была голосистой певуньей, видной да статной, на каждый праздник званой, не захотела вдругорядь замуж идти. По мужу Степану тосковала, обновок не надевала, хозяйничала в доме и в огороде, дочек растила. А каково справляться женщине с крестьянской работой без мужика, но с двумя дочками? Белый хлеб да пряники на столе появлялись только по большим праздникам. Мясо да птица ещё реже.

С прошлого года, как старшей дочери десять лет исполнилось, стала Марья летом отдавать её в няньки, отсылала в другое село к богатым родственникам, чтобы к зиме мукой да сахаром запастись, девчонкам тёплые вещи справить. Второе лето Настя батрачила, не смыкая глаз, днём носила тяжелые вёдра с водой, огород поливала и полола, в горнице прибирала, печь топила и посуду мыла, а ночи напролёт просиживала у колыбели, полусонная качала зыбку, не давая ребёнку плакать. Слова доброго от хозяев не слышала, трудилась, не разгибаясь. А перечить не смела, понимая, что не может сестру и мать без гроша оставить. Домой Настя приходила только на один день в неделю, а утром чуть свет, по самой зорьке, уже должна была бежать назад, к постылым хозяевам.

Шла она как-то по лесной тропе, возвращаясь из дома, несла с собой в холщевой сумке немудреные пожитки и думала о своей горькой доле. Летом подружки по грибы да ягоды ходят, костры на Купалу жгут, венки плетут, песни поют да хороводы водят, а она света белого не видит, батрачит от зари до зари. Путь был дальним, усталую девочку поджидал огород, который нужно было полоть и поливать, суровая хозяйка да капризный младенец. Заплакала Настя от отчаяния, остановившись возле высокого развесистого дуба с большим дуплом. Прислонилась к мощному стволу и рыдала в голос от отчаяния. Вдруг из глубины дупла донеслось негромкое уханье:

Ух-ух, кто здесь плачет, стонет, мне покоя не даёт?

Вылетел из тёмного дупла большой филин с ушастой головой, повернулся к девочке, уставившись на неё круглыми глазами:

Ух, уф-ф-ф, откуда ты взялась в нашем лесу? Кто такая? Почему лесным жителям покоя не даёшь?

Прости, филин, что потревожили тебя мои причитания. От отчаяния я расплакалась, от безысходности и усталости. Зовут меня Настя, иду на работу за дитём годовалым смотреть, в горнице убираться, большой огород полоть да воду носить. Второе лето хожу к богатым родственникам батрачить дни и ночи напролёт, а слова доброго ни разу не слышала. Только бранят меня и погоняют. Руки, ноги, спина болят от работы. А не пойти не могу: отец третье лето как помер, у матери каждая копейка на счету. Сестра меньшая болеет, на меня вся надежда. Не знаю, что и делать. Как быть? Не понимаю, как самой выдержать, без сил не остаться, и матери помочь? Мудрый филин, научи уму-разуму.

Защёлкал филин клювом, расправил широкие крылья, полнеба закрыл ими. Затем походил по ветке, остановился, прикрыв глаза, и произнёс:

Не торопи меня, буду думать, как твоему горю помочь.

Дедушка филин, неужели ты можешь помочь? Прошу тебя, не потешайся над сиротой, нет у меня защитника, нет помощника, потому и никакой надежды не осталось! Вот и плачу, горюю.

Ух-ух-ух, дай перевести дух, не тревожь, не поспешай! Обожди!

Присела Настя на пригорок, утёрла слёзы, расчесала косу, обтерла босые ноги травой. Только достала испечённый матерью пирожок, чтобы подкрепиться, как филин снова заухал:

Пойдём со мной, девица. Знаю я, как твоему горю помочь!

Расправил крылья лесной филин, полетел в чащу леса. Девочка стремглав бросилась за ним, не разбирая дороги. Пытаясь не потерять из виду филина, пробиралась сквозь заросли, цепляясь за ветки, в клочья разрывая подол платья, царапала босые ноги. Задыхалась от усталости, но не отставала.

На опушке леса у развесистой ели филин сел на поросший мхом пенёк, а его спутница упала на траву, едва дыша.

Рой землю под корнями справа от ёлки, — приказал филин.

Ох, обожди, филин. Чем же я могу землю-то рыть? Лопаты-то нет, и сил не осталось.

Филин покрутил ушастой головой и ухнул в чащу:

У-у-у-х! Где вы, лисы, попрятались? От кого схоронились? Помогите выкопать сундук заповедный, сто лет пролежавший. Пора пришла отдать его на доброе дело! Собирайтесь, лисы и лисята, помогайте сундук откопать!

На уханье филина собрались, показались за деревьями, между пнями и стволами юркие лисы и лисята с пушистыми рыжими хвостами, набежали звери с острыми мордочками, окружили Настю, начали лапами рыть землю под корнями старого дуба. Скоро заблестела медь под сильными лапами, показались завитки на кованом сундуке. Филин подхватил сундук за ручку клювом, поднял крышку. Кованый сундук был доверху набит золотыми монетами. Девочка даже глаза рукой закрыла, так ярко сияло золото. В чаще словно светлее стало. А филин обернулся к Насте:

Возьми золота столько, сколько унесёшь. Трижды можешь приходить да открывать сундук, но одна. Бери монеты только на благое дело, без злого умысла и хитрости. А не то сундук глубоко в землю уйдёт. Тогда никто его не отыщет, даже я.

Поднялась Настя на ноги и низко поклонилась лесным обитателям:

Спасибо вам, лисички, что в беде не оставили, помогли мне, горемычной. В любой день к моему дому приходите, не обижу, накормлю, помогу, поделюсь, чем сама богата. Спасибо тебе, филин, что помощь предложил, что золота для сироты не пожалел. Век тебя не забуду. Не побрезгуй, отведай пирожок, что матушка в дорогу дала. Больше мне нечем тебя поблагодарить.

Старый филин покрутил ушастой головой и сказал так:

За угощение — спасибо. Давненько я домашних пирогов не едал. Но у тебя ещё будет возможность меня отблагодарить. Чую, что ещё встретимся мы с тобой. Только помни: золото да богатство счастливой не сделают, а до беды довести могут. Ими нужно суметь распорядиться с умом да с осторожностью. Запомни это, не прогадай.

Расправил филин крылья, заухал грозно и полетел в чащу леса, только Настя его и видела. За ним и лисы исчезли куда-то все до единой. Оглянулась девочка: лес стеной стоит, только ветви могучих деревьев колышутся. Стала девочка монеты из сундука пригоршней черпать да в платок складывать. Взяла из сундука несколько горстей золотых монет, затем произнесла с поклоном:

Спасибо, больше не буду брать. Хватит с нас.

Девочка закрыла крышку, присыпала кованые завитки землей. Концы платка завязала узлом. Большой узел получился, тяжёлый. Нашла длинную палку, надела на неё узелок, положила на плечо и отправилась в обратный путь, мать да сестру порадовать. Никому правду-то говорить не стала, понимала, что не поверят, что встретился ей говорящий филин, а лисы помогли сундук откопать. Не хотела, чтобы её умалишённой прославили. Пока шла, успела все хорошенько обдумать, что да как матери сказать. Марья-то сначала разохалась:

Ой, сколько золота! Да ты что же, неужто украла?

Матушка, что ты говоришь!? Никого я не обокрала! В лесу горшок с монетами нашла, когда решила дорогу сократить, под старой осиной об него споткнулась. А посчитай-ка монеты, матушка, можем ли мы корову купить за них? Или хотя бы козу, чтобы молоко было?

Ой, да как же я на ярмарке чистое золото покажу? Золота-то у меня отродясь не было, что людям говорить буду, откуда взялось?

Давай-ка, матушка, мы с тобой поутру в лес за ягодами пойдём, соседку тётку Анну позовём с дочкой, малины наберем, а я в лесу-то на полянке и найду горшок с монетами, верно? Чтобы свидетели были, чтобы никто ничего дурного не подумал. И соседям пригоршню отдадим, чтобы не завидовали, правильно?

Послушала Марья свою разумную дочь. Поделилась найденным сокровищем с словоохотливой соседкой, со старостой тоже. С ним и на ярмарку поехала за жеребёнком да козой в хозяйство, за теплыми полушубками, валенками для себя и для дочек. И к родственникам, у которых Настя работала, заехали с поклоном, с просьбой расплатиться за работу, потому как больше Настя к ним приходить не сможет, за больной младшей сестрой присматривать нужно. Настя радовалась, что смогла матери помочь, что не придётся надрываться на чужом огороде, что зимой у каждой свои валенки будут, а не одни на троих, как прежде. За жеребёнком присматривала, козу кормила да доила, по дому помогала.

Долго ли, коротко ли, несколько лет минуло. Старшая сестра Настя дома-то расцвела, похорошела. Младшая Анютка поправляться начала, покрепче стала на козьем молочке-то, с постели поднялась, принялась в горнице подметать, цветы поливать, рукоделием занялась. С песнями да с рукоделием у окна сидела, а Настя сестре частенько подпевала, когда в огороде или в саду работала. Сильные голоса у сестёр, звучные, слышны на всю деревню.

Однажды ехал через село богатый молодой купец на охоту, в красном кафтане, на хорошем коне, со свитой, как положено. Услыхал звонкую песню, повернул коня и подъехал к Марьиной хате, стал возле плетня да заслушался, углядел Настю в саду возле яблони да засмотрелся. Девушка как раз собирала яблоки в корзину. Яблоки наливные, краснобокие, а Настя и сама словно наливное яблочко: с русой косой в руку толщиной через плечо, с лазоревыми глазами в полнеба и улыбкой на румяных устах. 

Станом тонкая, гибкая, складывает яблоки в корзину да песню выводит о ласточке быстрой в поднебесье, о родной стороне, что милее всего девичьему сердцу. Марья несла воду от колодца, увидала непрошеного гостя у плетня, остановилась, коромысло сняла, вёдра поставила и обратилась к купцу с такими словами:

Здравствуйте, сударь, имени вашего не знаю, не обессудьте. Вижу, что человек вы состоятельный, но не наш, приезжий. Может, и надобность у вас какая в нашем селе, о том не ведаю. Но одно знаю: негоже на молодых девушек из-за угла засматриваться, перед соседями позорить. Коли нужно что, так во двор заходите, спрашивайте. А не нужно, так ступайте с Богом.

Смутился купец, но отвечать-то надо. Шапку снял да поклонился хозяйке:

Здравствуйте, сударыня. Вы правы, я не местный, еду на охоту, да услыхал песню, заслушался, коня повернул к вашему дому. Вижу, что яблоки у вас дивно хороши, наливные, спелые. Не продадите ли корзину? Торговаться не стану.

Отчего же не продать хорошему человеку? Проходите в двор, сейчас наберём вам корзину яблок.

А можно ли мне самому яблоки выбрать?

Можно, конечно. Пойдёмте, провожу вас в сад.

Повела Марья купца по саду, старается подальше от дочки отвести, только он не на яблони да на плоды смотрит, а всё на Настю заглядывается:

Вон вижу девушка яблоки собирает. Пойдёмте, посмотрю, может, и себе с этого дерева яблоки взять?

Это дочь моя старшая яблоки собирает. Настя, наш гость хочет яблоки купить!

Настя оглянулась, засмущалась, рукавом порозовевшее лицо закрыла. А купец и свой голос подал:

Здравствуй, девица красная. Не смущайся, не пугайся, я не лихой человек, купец, зовут меня Степаном. С матушкой договариваемся. Что скажешь, Настя, хороши у вас нынче яблоки? Угостишь?

 Поклонилась Настя купцу со словами:

Здравствуйте. Как матушка велит, так и сделаю.

Приказал Степан слугам набрать корзину яблок покрупнее да послаще, попросился в дом воды испить, сел за стол, увидел полотенца, салфетки да скатерть, Анютой расшитые, рассмотрел и предложил, чтобы она ему большую скатерть узорами расшила.

Признаюсь, что даже в богатых домах такой красоты не видал. Дочери твои петь, вышивать, мастерицы. Если новая скатерть мне понравится, буду рукоделие твоей младшей в своем магазине продавать, ценой не обижу. Живёте вы, как я вижу, скромно, заработок лишним не будет.

И то правда, Настя-то больше к дуплу филина не ходила, на свои силы да сноровку надеялась, лесные деньги тратить не спешила. Решила оставить подарок мудрого филина на крайний день, мало ли какая беда случится. А как купец покинул их дом, девушка призадумалась: «Нужно для скатерти нитки шёлковые разных цветов покупать да полотно дорогое придётся расшивать, а не простое, как для себя. Опять же иголки да пяльцы, ножницы нужны новые, хорошего качества. На всё это деньги нужны, нельзя в грязь лицом ударить, возможность упустить. Пришло время снова к сундуку наведаться».

Матери сказала, что пойдёт к родственникам, на кого работала прежде, ребёнка проведать. Та удивилась, но возражать не стала, попросила зайти по дороге к лекарю за лекарством для Анюты. На другое утро по первой зорьке Настя отправилась в путь. Сначала шла по просёлочной дороге, свернула в соседнее село к лекарю за лекарством, как мать просила. 

Лекарь сказал привезти Анюту на следующей неделе, чтобы осмотр провести. От лекаря Настя узнала, что родственники вместе с ребенком гостюют у родных, а вернутся не скоро, потому дома только прислуга. Стало быть, матери можно так и сказать, что не застала родственников. Поблагодарила девушка старичка-лекаря и пошла к заветному дубу.

С трудом отыскала девушка в чаще леса разлапистую ель, под которой лисы заветный кованый сундук раскопали. Она дорогу-то замечала, когда домой возвращалась, по меткам и нашла место. Маленькую лопатку девушка с собой принесла, чтобы под ёлкой ее оставить. Помнила Настя наставления филина. Но откапывать сундук не торопилась. Огляделась по сторонам, поклонилась разлапистой ели и крикнула:

Лесной хозяин, мудрый филин, здравствуй! Благодарствую тебя за помощь. Если могу ещё раз взять золото из сундука, разреши сейчас это сделать. Позволь также увидеть тебя и совета попросить, седой филин.

Тихо да сумрачно было в лесной чаще, но вскоре донеслось негромкое уханье, зашумели могучие крылья. Ломая ветки, опустился на старый пень седой ушастый филин. Сложил крылья, покрутил косматой головой:

Здравствуй, девица. Вижу, что во второй раз пришла к сундуку, значит, надобность появилась. Бери, сколь унесёшь да помни, что только на доброе дело золотые тратить можно. Я тебе в прошлый раз так и сказал. Зачем же позвала?

Увидеть тебя хотела, совета попросить.

Спрашивай, коли есть надобность. Чем могу помочь?

Батюшка филин, подскажи сиротке, можно ли доверять человеку из купцов, что недавно в наш дом заходил? Зовут его Степаном, статен, хорош собой, молод, богат. На меня заглядывается, сестру просит скатерть вышить. Обещает рукоделие сестры в своём магазине продавать. Ты людей чуешь, всё знаешь, научи, как поступить? Чего ждать от купца Степана? Как себя вести? Если работу начинать, то нужно в лавке покупать полотно да шелка, чтобы скатерть богатая получилась, но сестрица болеет. Может, нам пожалеть её и отказаться от трудной работы?

Погоди, девица, думать буду, не торопи.

Заухал филин протяжно, покрутил седой головой, переступил когтистыми лапами, нахохлился и замер. Настя его не торопила, достала лопатку и начала сундук откапывать, не дожидаясь помощи лесных обитателей.  Вот уже и медные завитки показались. Тут филин снова заухал, головой вдругорядь заворочал.

Здесь ли ты, девица?

Здесь, батюшка.

Добрая ты, Настя, совестливая, трудолюбивая, потому тебе и помогаю. Степану не столько скатерть, сколько ты нужна. Вижу, что будешь ему хорошей женой. Только не торопись, пусть ещё раз приедет, скажи, что хочешь посмотреть горницу, в которой той скатертью стол застилать будут, что хочешь выбрать цвета, чтобы сочетались с убранством, глаз радовали. А когда в дом пригласит, гляди в оба: если матушку позовёт, а та тебя с поклоном встретит, так и знай, что сватов осенью пришлёт. Скатерть делайте не спеша, сестре помогай, чтобы вышивка была богатая, узор затейливый. И сама научишься вышивать, твоя будущая свекровь жену-рукодельницу сыну хочет. Но готовую скатерть не торопитесь купцу отдавать, пусть за ней сам приедет. А ты на ту пору лапотки-то сними, нарядись красиво, напеки пирогов да встреть гостя хлебом-солью. Чую, коли замуж за Степана пойдёшь, то и сестру вылечить сможешь. Чтобы красивый наряд, сапожки сафьяновые, бусы да серьги купить, в третий раз к сундуку приходи, в последний.

Настя, услышав филина, только кланялась, слова от изумления не могла вымолвить. Уж так ладно он ей рассказал, словно дорожку показал, куда идти да как шагать, чтобы не оступиться. Угостила филина пирожками, что с собой принесла, молоко в глиняном кувшинчике перед ним поставила, поблагодарила, как голос прорезался. Со слезами благодарности на глазах и с тяжёлым узелком на плече отправилась девушка в обратный путь. А ушастый филин задремал на поросшем мхом пеньке в лесной чаще. Все знают, что после домашнего молочка с пирожками сладко спится.

Люди сказывают, что пышную свадьбу сыграли Степан да Настя, что фату да платье невеста сама серебром расшивала, а сапожки на ней были сафьяновые на серебряных каблучках, а жемчуга окатные. Дивно хороша была невеста, словно царевну Степан замуж брал. Говорили также, что её сестра да матушка на самых почётных местах сидели, а вскоре в новый дом переехали. Поведали нам добрые люди, что большой седой филин прилетал к церкви, как молодые выходили после венчания. 

Кружил филин вокруг колокольни, словно искал кого или привет кому передавал, потом улетел в сторону леса. От людей и я узнал историю про мудрого филина и сиротку Настю. Услышал сам и вам рассказал, чтобы в других сёлах да городах узнали: доброта, мастерство и мудрость жизнь краше делают.